Ольга сидела на заднем сиденье полковничьего джипа и дремала после дальней дороги. Поезд трое суток вез ее в тьму-таракань, а сейчас она ехала с внезапной оказией в дальнюю часть, в которой совсем еще недавно служил ее старый приятель Гена. Генка был странным парнем, они учились вместе на журфаке, и, кажется, он был влюблен в нее. Но она подтрунивала над этим поэтом и занудой и не рассматривала его всерьез. Он часто оказывался рядом и смешил и раздражал ее своими длинными заунывными вздохами и разговорами. Гена был склонен к мистике, много читал и иногда выдавал что-нибудь интересное, поэтому Ольга терпела его и не посылала далеко.

Гена ушел из университета, не доучившись, и его сразу забрали в армию, а еще через полгода стало известно, что он покончил с собой. Когда Ольга услышала о Генкиной смерти, внутри что-то поднялось, заныло, как будто она сама была в чем-то виновата. Что с ним произошло? Действительно ли это было самоубийство? Что его подтолкнуло? Появилась мысль, и больше не отпускала - побывать там, где Генка жил свои последние дни. Она решила поехать.

Близился диплом, и журналистское исследование о буднях в армии было бы интересной темой дипломной работы, хотя не было почти никакой надежды, что Ольгу так просто пустят в часть. Но мистика началась сразу, еще при оформлении командировки. Все документы сделали быстро и от командования части получили согласие на приезд журналистки. Это было удивительно. В купе была хорошая компания, поезд шел по расписанию и, когда Ольга спустилась на перрон, ее встречали – полковник Николай Александрович и его водитель, Виталик.

Не пришлось клянчить, настаивать и навязываться. Это было нетипично, неожиданно, и Ольга не могла прийти в себя от изумления. Вновь вспомнился Генка, с его туманными, задумчивыми взглядами, и вдруг пришла мысль, что это он звал ее, он ждал ее здесь.

То, что Ольга читала, знала о душах, о посмертии – от Генки, из книг, немного из жизни, сейчас вспоминалось ей, пока зеленый джип несся по пыльной степи, которая расстилалась во все стороны ровная как стол, до самого горизонта.

Они ехали втроем уже долго, Оля успела познакомиться и даже стала называть полковника не по званию, а по имени – Николай Александрович. Это был серьезный, усталый человек, а мистика продолжалась - оказалось, что до нынешнего водителя, Виталика, полковника возил Генка. Николай Александрович спокойно ответил на все Олины вопросы, и она подумала, что над Генкой издевались бы в части, не возьми его полковник к себе. Заумных очкастых интеллигентов не любят, а Генка еще и не отличался физической силой. Но машину он водил неплохо и был при полковнике вроде как денщиком, исполняя мелкие поручения.

А еще Генка писал дневник и полковник успел просмотреть его, пока все документы и личные вещи не изъял следователь. Там были стихи, посвященные Оле.

- Николай Александрович, а о чем были стихи?
- Да ты знаешь – он уже обращался к ней, как к дочке – что-то унылое: «Ты никогда не увидишь меня,  ты никогда не узнаешь».

Надолго замолчали. Степь однообразно бежала перед глазами, тянуло в сон. Во сне был разговор с Генкой.

- Я хотел, чтобы ты приехала. Я хотел, чтобы ты знала, как я любил тебя.
- Гена, ты из-за этого умер?! Чтобы я приехала?
- Но ты же приехала.
- Ген, я не вспоминала о тебе, извини. Правда, у меня своя жизнь. Зря ты так…
- Напрасно? Это было напрасно?! Но ты же здесь, ты приехала…
- Мне жаль, извини. Мне просто было жаль тебя. Наверное, ты влюбился в мечту, в фантазию, в мой образ. Но это было что-то, совсем отдельное от меня. Гена, я совсем другая.
- Ты меня мучила, ты свела меня с ума. Ты каждый день была со мной, ты снилась мне, ты была со мной ночью…
- Ген, прекрати. Какая гадость. Я-то тут при чем?! Это была не я! Я не думала о тебе ни разу за все эти полгода!

Машина стояла среди бесконечной степи. В вышине пела птица, теплый ветер шевелил выгоревшую на солнце траву. Гостья, видимо, дремала на заднем сиденье, ее будить не стали. Полковник вышел покурить. Виталик, насвистывая, обошел машину, протер стекла, присел, разглядывая свежую царапину. Задняя дверца была открыта - и там кто-то сидел, поставив ноги на землю. Витальке вдруг стало холодно и неуютно. Ноги были мужские, в штатских брюках, отчетливо видны были песочного цвета летние ботинки с дырочками. Там же никого не было, кроме Ольги… Откуда он взялся, в этой степи?!

Виталик, не разгибаясь, попятился, дыхание перехватило. Он почувствовал, как спиной уперся во что-то теплое, испугался еще больше, оглянулся – это был полковник. Тот смотрел вперед, над головой водителя, и медленно расстегивал кобуру. Исчезли все звуки. Зависла гнетущая, глухая тишина.

- Оля, так я все это выдумал?!
- Да, Гена. Зря ты так. Напрасно.
- Постойте! – Слова разорвали тишину и голос был Генкин. – Не стреляйте!

Рука полковника дрогнула. Выстрел раздался сухо, как щелчок. Пуля ушла вверх, чиркнув по крыше джипа.

Через мгновение все изумленно смотрели друг на друга. Николай Александрович глядел на Ольгу, выбирающуюся из машины, Виталик сидел на земле.

- Это был... кто? – запинаясь, проговорил он, наконец, севшим голосом.

Ольга молчала оглушено.

- Во всяком случае, никого уже нет, - наконец ответила она.

2007 Аделина Гумкирия