Это давно уже случилось с вами. Любовь и страсть уплотнились со временем, осели, утих трепет прикосновений и мерцанье глаз. Ваши встречи все еще были желанны, нежны, но они стали размеренными, домашними. Пришла привычка, и это получилось неизбежно, вы ничего не смогли с этим поделать. И иногда ты стала отмечать в его глазах случайный интерес к прошедшей мимо симпатичной женщине. Для тебя эти мгновенья были мучительны. Что-то напрягалось в груди так, что перехватывало дыханье. Как будто живая пуповина, связывающая вас, натягивалась, и было очень больно где-то перед сердцем.

Ты понимала, что срок истекает, любовь тихонько умирает, ты готовила себя к ее концу. Ты ясно видела изъяны вашей связи. Его недостатки, бывшие милыми, стали слишком заметны. Ты стала вспоминать, что в мире есть другие мужчины. Но все же корни привязанности, вросшие в твое тело, так просто не сдавались.

И не хотелось вспоминать, и вспоминалось, что каждый раз такой разрыв с любимым оставлял кровоточащую рану в твоем сердце. Оно заживало с трудом, отогреваясь лишь в новой любви. Так трудно было отпускать, так больно. И это вновь маячило впереди.

Ты ожидала, и все же это было вдруг. Тон – дружеский, но прохладный, уклончивый ответ – так много дел, прости, не успеваю. Бодрое прощанье. Подруги видели его с другой…

Обычная история. Бессмысленны упреки. В чем он виноват – что умерла любовь? Отцвел цветок – кого винить? Природу? Бога?

Реанимировать любовь, конечно, можно. Вновь стать интересной, сексуальной, принять меры, развенчать в его глазах соперницу. Если увядающую розу поставить в кипяток, она взбодрится на время. Ты это пробовала, знаешь эти средства, они срабатывали – но конец один. Ты все равно переставала доверять, и это уже было неисправимо, треснутая чашка не звучала.

Разуму так просто – отпустить. Он отпускал, прощал и забывал на время. Но под вечер снова ныло сердце, и ты лежала с мокрыми глазами. И тихо гасла.

Но однажды ночью ты резко села на своей постели. Ты поняла, что умираешь снова, что снова сердце истекает кровью. И некому тебя теперь спасти, кроме тебя самой. Что происходит? Что во мне болит? Былой влюбленности во мне давно уж нет, и я давно готова отпустить – но что осталось? Что так тянет сердце? Если я не смогу понять сейчас причину, я снова буду долго погибать – я не хочу. И не хочу спасаться снова в ком-то, чтоб вновь его когда-то потерять.

И ты решила спросить его – что держит? Почему не отпускает? И ты его увидела так ясно снова перед собой, едва закрыв глаза. Он вновь стоял такой, как был когда-то. В твоей любимой куртке, тех же джинсах. Ты чувствовала нежность и печаль. Что в этом образе так трогает тебя, так тянет? Эта внешность? – Нет. Смахни ее, сотри, что остается? – Ты неуверенно ее смахнула, как будто стерла тряпкой силуэт. Остался голос, интонации и тембр насквозь знакомый и все еще родной. Сотрем и голос, выключим динамик. Ты действовала уже уверенней, пока не зная, что ты ищешь. Осталось то, что трудно описать – слова, поступки, привычки и характер. Решительно смахнула, как с зеркала ты смахиваешь пыль.

То, что осталось в результате – изумило. Едва переводя дыханье, ты смотрела, как в пространстве пульсировало светом нечто. Веретено энергии, вращаясь, то голубым светилось, то зеленым, то перламутровыми красками играло. Так вот с чем я не могу расстаться! И вырвать это с корнем – больно, больно! Но Боже мой, ведь это… это сердце! Ему я отдала когда-то сердце, ведь я ему душой принадлежала. Оно ему теперь совсем не нужно… Возник порыв – принять его в себя, забрать обратно. И ты на вдохе приняла в себя сияющее пламя. По телу бежала дрожь, и тело ликовало. И это было долго-долго. Все длилось наслажденье этой встречи с самой собой.

И ты просила у души прощенья за то, что отдала ее когда-то, за то, что ты когда-то отрывала жизнь от себя с корнями, с кровью, с болью. И вместо сожаленья и упреков ты вдруг почувствовала благодарность за то, что было в эти годы между вами – за нежность, за любовь, за откровенность, за то, что это – было в ваших жизнях. В душе звучала благодарность к Богу за прозренье. И благодарность за науку расставанья. И просьба научить любить иначе, себя не разрывая на куски, лучить в пространство, оставаясь цельной, без меры отдавая свет, но не живую плоть души.

И сон пришел, и ты во сне летала. А утро встретило прекрасным хором солнца, сияющих небес и облаков. И ты, открыв глаза, так сладко потянулась, внутри звучало, пело: «Я свободна!».

2005 Аделина Гумкирия