Живопись.
АЛЬБОМ
Рисование и чтение книг в детстве были моими любимыми занятиями. Способности к рисованию пришли по наследству. Отец, его брат и сестра – все рисовали хорошо, но особенно отличалась самая младшая из них, Вера. Я помню, как она приходила из кино и для меня, совсем еще маленькой девочки, набрасывала карандашом портреты киногероев. Это были не просто способности, это был талант. Ее работы восхищали точной передачей черт лица и характеров. Особенно запомнился мне изумительный портрет Спартака.
Как жаль, что эти шедевры не сохранились, а талант моих родственников так и не получил развития.
Также как и они, я рисовала спонтанно, по наитию, нигде не обучаясь. Моим детям до сих пор нравятся рисунки, сохранившиеся со времен моего школьного детства. В основном это были карандашные портреты.
Маслом я заболела, учась в Московском Университете. Хотелось цвета, хотелось передать то волнение, которое я чувствовала, глядя на цветы, облака, стволы деревьев и текущую воду.
В свободное от занятий на Химическом факультете время я пробовала писать этюды с натуры. Однажды, прекрасной золотой осенью, в поисках сюжета для моего этюда мы с моим с будущим мужем шли по берегу речки около Абрамцева, подмосковного поселка художников. И вдруг откуда-то снизу, с самого берега, мы услышали голос: «Молодые люди, идите сюда». Так я познакомилась с настоящей художницей Татьяной Павловной Радимовой.
Это был конец восьмидесятых. Татьяна Павловна была дочерью последнего русского передвижника, Павла Радимова. Она была уже на пенсии, жила, в основном, на даче, и радушно приглашала меня составить ей компанию на этюдах. Мы выходили вместе на пленэр, и я внимательно смотрела, как она работает. Меня увлекала стремительность, смелость, экспрессия ее работ. Из двух елок, стоявших над речкой, Татьяна Павловна создавала маленькие шедевры, которые ее поклонники-японцы раскупали еще сырыми.
Я пыталась, пока еще несмело, писать свои первые работы под ее руководством. Татьяна Павловна давала мне советы, поправляла, а один мазок ее рукой делал картину живой, звучащей.
А потом мы вместе обедали, и под рюмочку портвейна она рассказывала мне об отце, о жизни, о живописи. Несколько раз я оставалась ночевать, и я помню запах дров, теплой печки и лоскутного одеяла в цветочек.
Потом жизнь закрутила меня, я вышла замуж, родилась старшая наша дочь, я занялась диссертацией - и я потеряла этот контакт со своей учительницей. Но я с благодарностью вспоминаю Татьяну Павловну и этот период моей жизни. Двадцать лет живопись была моей страстью, отдыхом и наслаждением, я не могла не писать, и те мои картины до сих пор улыбаются со стен квартир моих родственников и друзей.
